Новости звезд
Абдурахман Даниялов: мифы и реальность. Федеральная лезгинская национально-культурная автономия Даниялов абдурахман даниялович биография кратко
Даниялов Абдурахман Даниялович
1908-08-22 - 1981-04-24
Жизнь
Абдурахман Даниялович Даниялов (22 августа 1908, Ругуджа, Гунибский округ, Дагестанская область, Российская империя - 24 апреля 1981, Москва, СССР) - советский и дагестанский политический и партийный деятель, выдающийся государственный и общественно-политический деятель Дагестана, дипломат, нарком земледелия Дагестанской АССР (1937-1939), Председатель Совета Народных Комиссаров Дагестанской АССР (1940-1948), Первый секретарь Дагестанского областного комитета КПСС (1948-1967), Председатель Президиума Верховного Совета Дагестанской АССР (1967-1970).
Биография
Абдурахман Даниялович Даниялов родился 22 августа 1908 года в селе Ругуджа Гунибского района Дагестанской АССР в крестьянской семье. Аварец. В период с 1920 по 1924 год Даниялов воспитывался в детском доме в Гунибском районе, затем в интернате горцев в Буйнакске. В 1928 году он окончил Буйнакский педагогический техникум и тогда же вступил в ВКП(б). В октябре того же года Даниялов занял должность ответственного секретаря Гунибского окружного комитета ВЛКСМ, в 1929 году - заведующего Агитационно-пропагандистским отделом Дагестанского обкома ВЛКСМ, а в марте 1930 года был назначен начальником Главного управления Народного комиссариата просвещения Дагестанской АССР.
В 1935 году Абдурахман Даниялов окончил Московский институт инженеров водного хозяйства, а в 1947 году заочно окончил Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б).
Во время Великой Отечественной войны входил в Военный совет 44-й армии и был членом Махачкалинского комитета обороны. С 3 декабря 1948 года по 29 ноября 1967 года - первый секретарь Дагестанского обкома ВКП(б)-КПСС. С ноября 1967 года по 1970 год- Председатель Президиума Верховного Совета Дагестанской АССР. Член ЦК КПСС в 1956-71 гг. (кандидат в члены ЦК КПСС в 1952-56 гг.). Депутат Верховного Совета СССР в 1946-70 гг. Член Президиума Верховного Совета СССР в 1962-70 гг.
С 1970 года - персональный пенсионер союзного значения.
С 1971 года - старший научный сотрудник Института востоковедения Академии Наук СССР.
Семья
Женился Абдурахман на Хадиже (родом из селения Чох). У Абдурахмана и Хадижи родилось четверо детей: дочь - Забида (кандидат медицинских наук) и три сына: старший – Митхат (доктор медицинских наук, профессор), средний – Юсуп (кинорежиссер, драматург) и младший – Махач (доктор исторических наук). Митхат и Махач рано ушли из жизни.
Награды
Пять орденов Ленина (единственный в Дагестане кавалер пяти орденов Ленина)
Орден Трудового Красного Знамени
Орден Отечественной Войны I-й степени
с. Ругуджа , Гунибский округ , Дагестанская область , Российская империя
Москва , РСФСР , СССР
дочь: Забида
2)
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Абдурахман Даниялович Даниялов (22 августа , Ругуджа , Гунибский округ , Дагестанская область , Российская империя - 24 апреля , Москва , СССР) - советский и дагестанский политический и партийный деятель, выдающийся государственный и общественно-политический деятель Дагестана, дипломат, нарком земледелия Дагестанской АССР ( -), Председатель Совета Народных Комиссаров Дагестанской АССР ( -), Первый секретарь Дагестанского областного комитета КПСС ( -), Председатель Президиума Верховного Совета Дагестанской АССР ( -).
Биография
Абдурахман Даниялович Даниялов родился 22 августа 1908 года в селе Ругуджа Гунибского района Дагестанской АССР в крестьянской семье. По этнической принадлежности - аварец . В период с 1920 по 1924 год Даниялов воспитывался в детском доме в Гунибском районе, затем в интернате горцев в Буйнакске . В 1928 году он окончил Буйнакский педагогический техникум и тогда же вступил в ВКП(б) . В октябре того же года Даниялов занял должность ответственного секретаря Гунибского окружного комитета ВЛКСМ, в 1929 году - заведующего Агитационно-пропагандистским отделом Дагестанского обкома ВЛКСМ, а в марте 1930 года был назначен начальником Главного управления Народного комиссариата просвещения Дагестанской АССР .
Семья
Женился Абдурахман на Хадиже (родом из селения Чох). У Абдурахмана и Хадижи родилось четверо детей: дочь - Забида (кандидат медицинских наук) и три сына: старший – Митхат (доктор медицинских наук, профессор), средний – Юсуп (кинорежиссёр, драматург) и младший – Махач (доктор исторических наук). Митхат и Махач рано ушли из жизни. Кинорежиссер Юсуп Даниялов, автор книги воспоминаний об отце, ушел из жизни 24 мая 2015 года. Также ушла из жизни единственная дочь Абдурахмана Данияловича - Забида 21 января 2016 году. Остались лишь внуки, но они являются частью рода Данияловых и других родов.
Награды
Напишите отзыв о статье "Даниялов, Абдурахман Даниялович"
Примечания
Ссылки
- (недоступная ссылка с 23-05-2013 (2212 дней))
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Даниялов, Абдурахман Даниялович
– Неужели же столь умного человека, как Ваше святейшество, может устраивать такое самопредательство?.. Вы ведь сжигаете невинных, прикрываясь именем этого же оболганного, и такого же невинного Бога? Как же Вы можете так бессовестно лгать, Ваше святейшество?!..– О, не волнуйтесь, милая Изидора!.. – улыбнулся Караффа. – Моя совесть совершенно спокойна! Не я возвёл этого Бога, не я и буду его свергать. Но зато я буду тем, кто очистит Землю от ереси и блудодейства! И поверьте мне, Изидора, в день, когда я «уйду» – на этой греховной Земле некого будет больше сжигать!
Мне стало плохо... Сердце выскакивало наружу, не в состоянии слушать подобный бред! Поэтому, поскорее собравшись, я попыталась уйти от понравившейся ему темы.
– Ну, а как же то, что Вы являетесь главою святейшей христианской церкви? Разве не кажется Вам, что ваша обязанность была бы открыть людям правду об Иисусе Христе?..
– Именно потому, что я являюсь его «наместником на Земле», я и буду дальше молчать, Изидора! Именно потому...
Я смотрела на него, широко распахнув глаза, и не могла поверить, что по-настоящему всё это слышу... Опять же – Караффа был чрезвычайно опасен в своём безумии, и вряд ли где-то существовало лекарство, которое было в силах ему помочь.
– Хватит пустых разговоров! – вдруг, довольно потирая руки, воскликнул «святой отец». – Пройдёмте со мной, моя дорогая, я думаю, на этот раз мне всё же удастся Вас ошеломить!..
Если бы он только знал, как хорошо это ему постоянно удавалось!.. Моё сердце заныло, предчувствуя недоброе. Но выбора не было – приходилось идти...
Довольно улыбаясь, Караффа буквально «тащил» меня за руку по длинному коридору, пока мы наконец-то не остановились у тяжёлой, украшенной узорчатой позолотой, двери. Он повернул ручку и... О, боги!!!.. Я оказалась в своей любимой венецианской комнате, в нашем родном фамильном палаццо...
Потрясённо озираясь вокруг, не в состоянии придти в себя от так неожиданно обрушившегося «сюрприза», я успокаивала своё выскакивающее сердце, будучи не в состоянии вздохнуть!.. Всё вокруг кружилось тысячами воспоминаний, безжалостно окуная меня в давно прожитые, и уже частично забытые, чудесные годы, тогда ещё не загубленные злостью жестокого человека... воссоздавшего для чего-то здесь(!) сегодня мой родной, но давно утерянный, счастливый мир... В этой, чудом «воскресшей», комнате присутствовала каждая дорогая мне моя личная вещь, каждая любимая мною мелочь!.. Не в состоянии отвести глаз от всей этой милой и такой привычной для меня обстановки, я боялась пошевелиться, чтобы нечаянно не спугнуть дивное видение...
– Нравится ли вам мой сюрприз, мадонна? – довольный произведённым эффектом, спросил Караффа.
Самое невероятное было то, что этот странный человек совершенно искренне не понимал, какую глубокую душевную боль он причинил мне своим «сюрпризом»!.. Видя ЗДЕСЬ (!!!) то, что когда-то было настоящим «очагом» моего семейного счастья и покоя, мне хотелось лишь одного – кинуться на этого жуткого «святого» Папу и душить его в смертельном объятии, пока из него не улетит навсегда его ужасающая чёрная душа... Но вместо того, чтобы осуществить так сильно мною желаемое, я лишь попыталась собраться, чтобы Караффа не услышал, как дрожит мой голос, и как можно спокойнее произнесла:
– Простите, ваше святейшество, могу ли я на какое-то время остаться здесь одна?
– Ну, конечно же, Изидора! Это теперь ваши покои! Надеюсь, они вам нравятся.
Неужели же он и в правду не понимал, что творил?!.. Или наоборот – прекрасно знал?.. И это всего лишь «веселилось» его неугомонное зверство, которое всё ещё не находило покоя, выдумывая для меня какие-то новые пытки?!.. Вдруг меня полоснула жгучая мысль – а что же, в таком случае, стало со всем остальным?.. Что стало с нашим чудесным домом, который мы все так сильно любили? Что стало со слугами и челядью, со всеми людьми, которые там жили?!.
– Могу ли я спросить ваше святейшество, что стало с нашим родовым дворцом в Венеции?– севшим от волнения голосом прошептала я. – Что стало с теми, кто там жил?.. Вы ведь не выбросили людей на улицу, я надеюсь? У них ведь нет другого дома, святейшество!..
Караффа недовольно поморщился.
– Помилуйте, Изидора! О них ли вам стоит сейчас заботиться?.. Ваш дом, как вы, конечно же, понимаете, теперь стал собственностью нашей святейшей церкви. И всё, что с ним было связано – более уже не является Вашей заботой!
– Мой дом, как и всё то, что находится внутри него, Ваше святейшество, после смерти моего горячо любимого мужа, Джироламо, принадлежит моей дочери Анне, пока она жива! – возмущённо воскликнула я. – Или «святая» церковь уже не считает её жильцом на этом свете?!
Внутри у меня всё кипело, хотя я прекрасно понимала, что, злясь, я только усложняла своё и так уже безнадёжное, положение. Но бесцеремонность и наглость Караффы, я уверена, не могла бы оставить спокойным ни одного нормального человека! Даже тогда, когда речь шла всего лишь о поруганных, дорогих его сердцу воспоминаниях...
– Пока Анна будет жива, она будет находиться здесь, мадонна, и служить нашей любимой святейшей церкви! Ну, а если она, к своему несчастью, передумает – ей, так или иначе, уже не понадобится ваш чудесный дом! – в бешенстве прошипел Караффа. – Не переусердствуйте в своём рвении найти справедливость, Изидора! Оно может лишь навредить вам. Моё долготерпение тоже имеет границы... И я искренне не советую вам их переступать!..
Резко повернувшись, он исчез за дверью, даже не попрощавшись и не известив, как долго я могу оставаться одна в своём, так нежданно воскресшем, прошлом...
Время остановилось... безжалостно швырнув меня, с помощью больной фантазии Караффы, в мои счастливые, безоблачные дни, совсем не волнуясь о том, что от такой неожиданной «реальности» у меня просто могло остановиться сердце...
Я грустно опустилась на стул у знакомого зеркала, в котором так часто когда-то отражались любимые лица моих родных... И у которого теперь, окружённая дорогими призраками, я сидела совсем одна... Воспоминания душили силой своей красоты и глубоко казнили горькой печалью нашего ушедшего счастья...
Когда-то (теперь казалось – очень давно!) у этого же огромного зеркала я каждое утро причёсывала чудесные, шёлковистые волосы моей маленькой Анны, шутливо давая ей первые детские уроки «ведьминой» школы... В этом же зеркале отражались горящие любовью глаза Джироламо, ласково обнимавшего меня за плечи... Это зеркало отражало в себе тысячи бережно хранимых, дивных мгновений, всколыхнувших теперь до самой глубины мою израненную, измученную душу.
Здесь же рядом, на маленьком ночном столике, стояла чудесная малахитовая шкатулка, в которой покоились мои великолепные украшения, так щедро когда-то подаренные мне моим добрым мужем, и вызывавшие дикую зависть богатых и капризных венецианок в те далёкие, прошедшие дни... Только вот сегодня эта шкатулка пустовала... Чьи-то грязные, жадные руки успели «убрать» подальше все, хранившееся там «блестящие безделушки», оценив в них только лишь денежную стоимость каждой отдельной вещи... Для меня же это была моя память, это были дни моего чистого счастья: вечер моей свадьбы... рождение Анны... какие-то мои, уже давно забытые победы или события нашей совместной жизни, каждое из которых отмечалось новым произведением искусства, право на которое имела лишь я одна... Это были не просто «камни», которые стоили дорого, это была забота моего Джироламо, его желание вызвать мою улыбку, и его восхищение моей красотой, которой он так искренне и глубоко гордился, и так честно и горячо любил... И вот теперь этих чистых воспоминаний касались чьи-то похотливые, жадные пальцы, на которых, съёжившись, горько плакала наша поруганная любовь...
Накануне в республике отметили 105-летие со дня рождения видного государственного и политического деятеля Абдурахмана Даниялова. Более 30 лет он занимал руководящие должности в республике.
По воспоминаниям современников, у Абдурахмана Данияловича были удивительная внутренняя мера твердости, силы и мудрости, строгости, требовательности и умение идти на компромисс. Эти качества позволили ему давать достойнейшие ответы на подчас трагические вопросы, которые ставила перед ним история. О жизни и деятельности Абдурахмана Даниялова корреспонденту РИА «Дагестан» рассказал его сын, актер и режиссер Юсуп Даниялов.
Юсуп Абдурахманович, Ваш отец рассказывал о своем детстве?
– Когда он ушел с работы, мы просили его написать автобиографию. Потому что сейчас многие, особенно люди, которые были в его окружении, приписывают себе какие-то его заслуги. При отце они этого не писали и не говорили. Он отказывался, ему было неловко писать. Но после его смерти мы нашли две тетради, в которых он описывает свою жизнь. Они изданы.
Он интернатский. У него отец умер, когда ему было 9 лет. У нас в селе Ругуджа есть адат – если женщина выходит замуж после того, как осталась вдовой, она не имеет права в чужой тухум брать детей. Бабушку мою выдали замуж, она оставила папу, его брата Гаджи-Али и сестру Аймеседу. Им, конечно, помогали, и с матерью они общались. Но в 9 лет он стал отцом для Гаджи-Али и Аймеседу. Аймеседу потом умерла.
– Каким он был по отношению к своей семье?
– Нам повезло – меня, старшего брата, младшего брата, сестру папа очень любил и он не делал разницы. Он был очень внимательным. Мы не слышали его крика. Даже когда мы бывали на охоте, на рыбалке, он разговаривал тихо, но мы все слышали, понимали. Это одно из достоинств. Я пытался тоже на своих детей и внуков не кричать. Не получается – я срывался. Но когда Абдурахманом назвали внука, я понял, что шлепнуть этого парня не смогу.
Тем не менее, дома был четкий порядок. Отец приходил – мы в комнате находились. Он входил, здоровался – если не говорил «останься», мы вставали и выходили. Не позволяли себе в его присутствии хулиганить. Я вспоминаю, что не курил даже при его брате Гаджи-Али. У нас в доме не было нецензурной речи. Отца за всю жизнь я не видел пьяным.
– Почему никто из его детей не пошел в политику?
– Мы видели по отцу, насколько тяжелая это работа. И мы понимали, что это неблагодарная работа. Когда из политики в последнее время стали делать промысел, меня не удивляет, что каждый наш даже мелкий политик пытается передать должности своим детям. Но государственные должности не тебе принадлежат. Тебя поставили на это место, чтобы ты делал добро. Ты можешь быть хозяином у себя в сарае, в гараже. В республике хозяином нельзя быть, можно только родным отцом для каждого. Вот тогда будет толк.
– Ваш отец был родным отцом для каждого?
– Во всяком случае, он старался это делать.
– Гордился ли отец Вашими заслугами?
– Да, конечно. Я на целину поехал вместе с остальными студентами. И в университете пытались остановить. Когда приходили к отцу люди с просьбами, чтобы освободили их ребенка от этой работы, он говорил: «А я что могу сделать? Вот мой сын тоже едет». И в армии я служил как обычный рядовой.
– Абдурахман Даниялович давал Вам какие-то жизненные советы? Что запомнилось?
– Много советов давал. Вот один – амбиция должна соответствовать амуниции. Если у тебя костюм ефрейтора, не лезь в генеральские команды. Если у тебя генеральские погоны, отвечай за подчиненных. Второе – вот мы кого считаем компетентным? Того, кто имеет право решения. Отец говорил: «Я, изучая словарь Даля, вычитал: компетентным является тот, кому требуется наименьшее количество дополнительной информации для принятия правильного решения».
– Чьими мнениями, советами он дорожил?
– Он прислушивался ко всем старшим. Для него старший – это был уже более умный, более образованный. Например, в интернате с ним учился подводник, герой Советского Союза Магомед Гаджиев. Его мужественностью восторгаются подводники во всем мире. Героя ему присвоили за то, что он на подводной лодке с одной пушкой на носу всплыл один против двух надводных торпедных катеров и прогнал эсминец.
Очень уважал он Эфенди Капиева. Когда отец с ним общался, он ему посоветовал: «Чтобы знать дух российской культуры, прочитай Тургенева от начала до конца, Некрасова». Он прочел и после этого понял многое.
– В 1944 году на Кавказе появились дезертиры, и в целях безопасности оттуда выселили чеченцев, ингушей, калмыков, балкарцев, кабардинцев и другие народы. Правдива ли легенда о том, что Ваш отец пошел к Сталину и добился того, чтобы дагестанцев не выселяли?
– Не был он у Сталина. Я спрашивал отца. Причем многие люди, желая быть причастными к событию избавления Дагестана от высылки, говорят, что он рассказывал им. Ерунда. При живом отце ни один из них слова не сказал. Отец по-партизански просто улетел в Москву и поехал в министерство по национальным вопросам к Микояну. Начал ему говорить: «Вы делаете ошибку. Вы что, будете пересматривать биографию Сталина?». Тот тут же снял трубку, позвонил: «Лаврентий Павлович, тут один ретивый дагестанец по поводу биографии Сталина выступает». И отца оттуда уже под конвоем привезли к Берии. Отец ему сказал: «У нас автономию Сталин провозглашал. Вы считаете, что Сталин ошибся, будете выселять дагестанцев?». А Берия меньше других был заинтересован, чтобы на Кавказе один Азербайджан был крепче, чем Армения и Грузия. И он воспользовался тем, что отец настаивал.
Ни на партийные, ни на советские органы в действительности эти дезертиры не нападали. Да, грабили мельницу, чтоб муку взять – голодные люди. Они не зверствовали, не убивали. Конечно, были люди, которые были готовы уйти к немцам – ничего удивительного. И сегодня есть люди, которые говорят: «Если бы мы проиграли войну, баварское пиво пили бы сейчас». Не баварское пиво, а помои тебе бы доставались.
– Помимо безоговорочного уважения старших, каких принципов он еще придерживался?
– Он не понимал, что такое дать взятку или взять взятку. Отец был интернатским парнем, который ценил достоинство. Он не рассыпался по мелочам. Было много противников, неприятелей, которые пытались найти что-то против отца, но среди них нет ни одного репрессированного. Отец не воспринимал месть. Он просто не упоминал этого человека в своих воспоминаниях – вот его наказание было.
– Как проходили последние годы его жизни?
– Через два года после ухода на пенсию отец защитил кандидатскую. Через четыре года защитил докторскую диссертацию. Причем, когда кандидатскую защищал, оппоненты рекомендовали дать докторскую. Отец, выступая с трибуны, сказал: «Докторскую, я вам обещаю, еще защищу». И он защитил. Еще во время работы он занялся написанием книги о Махаче Дахадаеве. После ухода на пенсию он поехал по всем местам работы и учебы Махача Дахадаева и собрал те архивные данные, которые даже наши ученые не имели.
– Как вы думаете, какая заслуга Вашего отца перед Дагестаном самая значимая?
– Даже не знаю. Это решать дагестанцам. Но то, что мы не являемся районом Азербайджана, причем при неполном содержании национальностей, – это хорошо.
В этом году наша республика отмечает 105 лет со дня рождения Абдурахмана Даниялова – человека, вся жизнь которого была посвящена служению своему народу.
Более 30 лет Абдурахман Даниялович
занимал руководящие должности в Дагестане, из них 19 лет возглавлял республику и остался в памяти дагестанцев как подлинно народный политик и руководитель.
Пусть отзвенело молодости стремя,
И в горы скакуны несут не нас…
Абдурахман, стремительное время
Всем по заслугам должное воздаст.
Пусть молодежь, хлебнув глоток свободы,
Нас критикует вдоль и поперек,
Ей невдомек, что в сталинские годы
Ты Дагестан от Берии сберег.
Такие строки посвятил ему Расул Гамзатов.
Абдурахман Даниялович был награжден пятью орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, одиннадцатью медалями. Сегодня нельзя представить Дагестан, его историю в отрыве от личности Абдурахмана Даниялова.
Своими воспоминаниями о своем известном деде с нашими читателями поделилась внучка Абдурахмана Данияловича Умужат Магомедова, кандидат филологических наук, профессор, заведующая межфакультетской кафедрой иностранных языков ДГПУ.
– Умужат Ахмедовна, расскажите о детстве Абдурахмана Данияловича, в какой семье он рос, кем были его родители?
– Дед родился в семье довольно-таки зажиточного овцевода Данияла. Но когда ему исполнилось только 9 лет, его отец упал со скалы, а его маму снова выдал замуж ее брат. Еще год после смерти отца Абдурахман с младшим братом Гаджиали прожили у дедушки, а их сестренку разрешили забрать матери, чтобы помогала по хозяйству. Но потом мальчиков отдали в Чохский детский дом. И чохцы потом шутили: «Это тот Абдурахман, которого в хурджине на ослике привезли? Я отвечала: «Нет, это тот Абдурахман, который был первым секретарем!».
В детском доме советская власть предоставила все условия для воспитания и развития детей. Их одели, обули, кормили три раза в день. Кроме школьного образования, было и дополнительное, там работали и различные секции. Так, мой дед учился играть на скрипке, его брат поступил в театральный кружок. Потом, уже учась в Буйнакске, дедушка встретил Хадижу, свою любовь. Бабушка училась в Буйнакском педучилище, и там, в обкоме комсомола, они познакомились с дедом. Она тоже была комсомольская активистка. Однако ее долго за него не отдавали, так как Хадижа была из интеллигентной семьи, дочь врача, а он – сирота из детского дома, да еще из другого села – Ругуджа. А в то время нравы в разных селах различались – по адатам, по привычкам, и чужаков не жаловали. Дед впоследствии вспоминал как кошмар про испытание, которое ему пришлось пройти ради любимой. Ее отец Муртазали Дибиров взял у будущего зятя пункцию спиномозговой жидкости, чтобы удостовериться, что он не болен туберкулезом, а это очень болезненная процедура даже в наше время. К тому же семья невесты выдвинула условие, что Абдурахман с молодой женой поедут на учебу в Москву. Поженились, поехали в Москву. Хадижа поступила в Институт животноводчества, а Абдурахман – в Институт инженеров водного хозяйства, учился на инженера-гидротехника. Его дипломной работой стал проект первой дагестанской электростанции, однако работать на ее строительстве Абдурахману не дали, решили оставить в Москве. Сначала семье было очень тяжело, поэтому мою маму, родившуюся в Москве, в трехмесячном возрасте отправили в Чох к родителям моей бабушки Хадижи.
– А каким вы запомнили своего дедушку? С внуками он был строгим?
– Мне было 20 лет, когда его не стало, – уже вполне сознательный возраст, поэтому я все хорошо помню. Дед с бабушкой брали к себе нас, внучат, воспитывали, присматривали за нами, пока мы не выросли. Сначала они воспитывали дочку старшего своего сына Митхата, потом детей среднего сына Юсупа. Был ли он строгим? Нет. Дед был с нами, внуками, очень мягким, наоборот, бабушка командовала нами. Он часто сочинял нам сказки, не читал, а именно сам для внуков сочинял. Там было своеобразное распределение обязанностей – он по головке погладит, а бабуля замечание сделает. Помню, он брал нас на правительственную дачу на Тарки-тау, там мы играли, помню фигурки лягушек в фонтане. Дед предупреждал: если увидите веревку в траве, не трогайте ее, стойте и ждите меня! На даче было много змей, и он переживал за нас.
– В 1937–1948 годах Абдурахман Даниялов работал наркомом земледелия, секретарем Дагестанского обкома ВКП(б) и заведующим сельскохозяйственным отделом, председателем Совета Народных Комиссаров, был членом Военного совета 44-й армии. Говорят, он убедил Сталина отказаться от переселения дагестанцев.
– В воспоминаниях деда подробно описаны эти события. Там он и говорит, что после того, как чеченцев репрессировали, в Дагестан пригнали пустые вагоны, все было готово к тому, чтобы вслед за чеченцами последовали и дагестанцы. Ждали только приказа. Абдурахман Даниялович собрался на прием к Сталину, тогда Берия ему сказал: «Ты, Абдурахман, можешь, конечно, туда зайти. Но вот выйдешь ты или нет – это уже неизвестно». Но он все-таки пошел и перед вождем народов поручился за всех дагестанцев. Сталин сам лично вычеркивал из «черного» списка один дагестанский народ за другим, а под конец он сказал: «У вас такой крепкий народ, что я сломал свой карандаш». Доказывая, что дагестанцы не предатели, что они сами в плен не сдаются, Абдурахман стал собирать добровольцев, совсем молодых ребят послал на фронт. Именно после этих событий дагестанцам стали давать звания Героя Советского Союза, одним из первых был Магомед Гаджиев. И это не первый случай, когда мой дед спасал Дагестан. Было такое решение о присоединении Дагестана к Азербайджану, однако он был категорически против и отстоял нашу автономию в составе РСФСР. А как сейчас живется дагестанцам в Закаталах, наверное, уже все наслышаны. Во время войны, когда немцы подошли совсем близко к Дагестану, дед посадил своих детей и жену в машину и катал их по городу, чтобы все видели. Он это сделал для того, чтобы люди знали, что семья Даниялова в городе, и он сам никуда не сбежал. Это поднимало дух людей, придавало им уверенности.
– С 1948 по 1967 годы Абдурахман Даниялов занимал должность первого секретаря Дагестанского обкома партии, руководителя республики. При нем шло развитие промышленности и велась реорганизация сельского хозяйства, улучшилось качество жизни дагестанцев.
– Да, конечно, это так. Его деятельность пришлась на один из самых трудных периодов в истории Дагестана: восстановление разрушенного хозяйства, превращение республики из аграрной в развитую аграрно-индустриальную. У деда пять Орденов Ленина, а шестой ему был обещан на его 60-летие. Но тут произошел конфликт с Леонидом Брежневым по поводу захоронения радиоактивных отходов на территории нашей республики. Дедушка очень любил Дагестан, восхищался его природой, родниками, водопадами, сосновыми лесами Цунтинского, Цумадинского районов. Он мечтал сделать Дагестан курортной зоной, нашей Швейцарией. И просто не мог позволить сгубить эту красоту радиацией, обречь дагестанцев на вымирание, тут он был принципиален. Поэтому в 59 лет, в 1967 году, его освободили от должности 1-го секретаря обкома партии, переведя на должность председателя Президиума Верховного Совета ДАССР, на которой он был всего год, в 60 лет уйдя на пенсию. Он уехал в Москву, а там еще 12 лет проработал парторгом в Институте востоковедения, куда его пригласил его друг Евгений Примаков. В этом институте он защитил докторскую и написал все свои научные работы. Вернулся в Дагестан он за год до смерти, уже будучи тяжело больным.
Дедушка объездил всю республику, побывал в каждом ауле. Он был большой дипломат и говорил: «Правду людям надо говорить тогда, когда она приятна, и тогда, когда ты не можешь больше молчать. Правда может ранить». Люди помнят его человеческие качества. Он всех поражал оптимизмом, компетентностью, тактом. Он понимал и видел и плюсы и минусы современного ему общества, видел все, что делают, прикрываясь «большими» именами, в том числе и его именем.
– Умужат Ахмедовна, планируется ли открытие музея Абдурахмана Даниялова?
– Наша семья верит, что этот вопрос будет решен положительно, ведь Абдурахман Даниялов, так много сделавший для Дагестана, достоин памяти земляков. Музей нужен не столько нашей семье – мы всегда будем его помнить, а республике – для воспитания подрастающего поколения на примере человека, который всего себя отдал Дагестану, ничего не требуя взамен.
Абдурахман Даниялов возглавлял Дагестан на протяжении 30 лет (1940 – 1970 гг.). Он запомнился многим как один из самых талантливых руководителей республики, который в очень сложный для республики период, благодаря своему глубокому и всестороннему знанию республики, ее экономики, культуры и традиций народа, сумел значительно ускорить темпы социально-экономического развития Дагестана.
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Абдурахман Даниялов – выдающийся деятель Дагестана (Абдулатип Гаджиев, 2008) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .
Горькое детство
Родной аул Данияловых Ругуджа Андалалского участка Гунибского округа в 1937–1944 годах был районным центром. Он славился прекрасными и талантливыми людьми. Это Анхил Марин, не терпящая лжи, вольнодумная поэтесса, боровшаяся за справедливость, воспевавшая свободу и смело бросившая вызов обществу. В эту же эпоху в Ругудже жил и другой талантливейший человек: музыкант, поэт, певец, атлетически сложенный, стройный красавец Эльдарилав. Его жизнь закончилась трагически. Бесценные произведения этих двух талантливых людей ушли в прошлое, оставив после себя, лишь отдельные кусочки, которые передаются из поколения в поколение.
Аул Ругуджа гордится славным сыном Героем Советского Союза Саидом Мусаевым, повторившим подвиг Александра Матросова в Крыму.
Наконец, аул Ругуджа стал известным не только Кавказу, России, но и Советскому Союзу.
22 августа 1908 года в этом же ауле у Данияла и Марин родился первенец, которому дали имя Абдурахман. Их семья была такой же бедной, как и большинство. Дети видели своего единственного кормильца отца, доброго, сильного и справедливого лишь по вечерам, когда он обессиленный возвращался домой и принимался за скудную еду. Его руки никогда не знали покоя, обрабатывая скудный клочок каменистой земли. Так, он от зари до зари гнул спину, мечтая о том дне, когда увидит, наконец, детей сытыми и одетыми.
Их отец был вторым сыном в семье Амирхамза, а мать родилась четвертой дочерью Хапиза, слепого человека, который наизусть знал Коран, отличался незаурядной слуховой памятью.
Шести лет Абдурахмана определили в мектеб, к дедушке Хапиз, который занимался учебой и воспитанием детей. В течение года Абдурахман успешно окончил мектеб, научился хорошо читать Коран, совершать молитвы и держать пост-уразу.
Маленький Абдурахман тяжело пережил смерть бабушки Чакар, которая очень любила его. Как вспоминал Абдурахман Даниялович, бабушка была исключительно нежная, красивая, обаятельная и любимая.
В десятилетнем возрасте в 1916 году умер отец, оставив двум сыновьям и дочери долги и недостроенную саклю. Он не мог унести с собой мечту о счастливой жизни. Мечта отца стала мечтой его детей. Она ходила вместе сними на заработки куска хлеба в сакли богатых, она помогла им сносить голод, согревала их в зимнюю стужу.
Абдурахман в семье был старшим, были еще младшие брат Гаджиали и сестра Аймисей. Это был 1917 год-время больших и сложных перемен по всей стране и в нашей республике.
Гражданская война, голод, холод, разруха и лишение 1918–1920 годов принесли много страданий и дагестанскому народу.
Через четыре года после смерти отца братья матери выдали замуж ее, и маленькие сироты остались на попечении дедушки Амирхамза, который был вынужден переселиться в недостроенный дом внуков и заниматься их воспитанием.
Дедушка Амирхамза отличался крутым характером и навсегда поссорился с братом их матери за то, что он выдал ее замуж за человека другого рода-тухума, у которого были взрослые дети.
К этому несчастию прибавилось другое горе, в 1919 году умер дедушка Амирхамза, и трое сирот остались одни со всеми проблемами. В своих воспоминаниях Абдурахман Даниялович пишет: «Все, что было у нас из живости либо продали, либо зарезали, и в наступившем 1920 году мы все трое жили на одном толокне и то не в достатке. Мы стали голодать и превратились в дистрофиков, голодная смерть стала неминуемой перспективой.»
К счастью, в это время молодая и неокрепшая Советская власть в Дагестане в первую очередь проявила заботу о детях-сиротах. И впервые в республике в ауле Чох в одном из конфискованных домов богача Мамилова был открыт детский дом, и все дети Данияловых 1920 году были определены в этот дом на полное государственное обеспечение, и что круто изменило их последующую жизнь. Здесь они получили еду, одежду, кров и самое главное будущее. В первые за многие годы их кормили мясом, пшеничным хлебом, они узнали, что такое чай, мыло, полотенце, простыни и нательное белье. Их окружили заботой и вниманием, которых они не имели даже при живых родителях.
Абдурахман здесь почувствовал заботу со стороны красных партизан Муртазали Сагитила и Шаран – Хаджи Давуда-воспитателей детского дома – о себе и всех детях, независимо от их национальной принадлежности. Они оберегали детей от сыновей кулаков, бывших царских офицеров, которых натравляли на детдомовцев их родители.
И все это взамен холодной, голодной, полубатрацкой, сиротской жизни в своем ауле под непрерывные упреки родственников. Образно говоря, из ада они попали в рай. Словом, еще неизвестно, какая была бы уготована ему судьбой, если бы в середине 20-х годов, в крайне тяжелое во всех отношениях время он не был бы определен людьми в детский дом.
Позже, вспоминая о безотрадном своем детстве, А.Д. Даниялов писал: «Я по далеким детским впечатлениям и сейчас, точно наяву представляю себе эти старинные холодные бедняцкие куриные сакли, в которых кизяк тлеет в середине комнаты, на камнях дым тянется в закопченную дыру в низко нависшем кривом потолке, а по вечерам тревожно потрескивают лучинки, выхватывая желтыми бликами обычные приметы бедности и горя» В детском доме Абдурахман стал душой всех ребят, везде и всюду их защищал, не давал их обижать. А детдомовцы уважали его как смелого и сильного мальчика.
Абдурахман и чувствовал, что он навсегда остался в неоплатном долгу и до конца своей жизни сохранил чувство глубокой благодарности к красным партизанам и ко всему талантливому и трудолюбивому населению аула Чох за ласку и теплоту, которыми он и другие дети были окружены в детдоме.
С укреплением Советской власти в горах в 1922 году детдом из аула Чох был переведен в окружной центр Гунибского округа село Гуниб.
Директором детдома в Чохе и несколько месяцев в Гунибе была некая Патимат Малекова, женщина своенравная, получившая гимназическое образование, свое дело знала хорошо, однако своему сыну прощала его издевательства над воспитанниками детдома.
Ее заменил Шуршил-Магома, молодой человек из аула Ругуджа, который оказался мало похожим на воспитателя и малограмотным.
Затем директорствовал Цурмилов из аула Шулани, который был грамотным, знающим свое дело, но детьми занимался редко.
Цурмилова на посту директора заменил Гаджи Шахназаров, высококультурный, не по горски нежный, скромный, чуткий человек.
Словом, и для Данияловых в Гунибе, хотя это были тяжелые для молодой республики голодные годы, детдом обеспечивали всем необходимым для сытного, качественного питания, дети были одеты и обуты добротно.
Но все три года в детском доме дети мало чему учились, кто-то знал аджам, а большинство детей были неграмотными.
В детдоме их было ровно сто мальчишек и девчонок с одной судьбой и одной дорогой.
В те годы в Гунибе была дислоцирована воинская часть, командиром которой был русский офицер Никитин, высокого роста голубоглазый блондин, обаятельный и простой. К нему горцы относились с уважением, и он, в свою очередь, соблюдал обычаи и традиции горцев, внимательно относился к населению, особенно детям.
Каждый день у красноармейцев бывали строевые занятия на центральной площади Гуниба, и детдомовцы часами смотрели на них, проявляя большой интерес к происходящему. И совершенно естественно, что шагать им тоже захотелось под флагом своего командира. Вскоре сами дети стали маршировать, а командиром «строевых занятий» был Абдурахман, который не совсем правильно отдавал команды по-русски. Не понимая смысла, он по-русски стал произносить первые выученные слова «шагом арш, направо, налево, кругом» и приучал воспитанников повторять действия красноармейцев. Это, конечно, выглядело смешным и забавным.
Узнав о подражании детдомовцев, Никитин выделил красноармейца, который взял шефство над ними, научил Абдурахмана более или менее правильно произносить слова команды, объяснял значения этих слов. Вскоре дети научились всему и с большим удовольствием проводили свои занятия, позволили им как то в день очередного праздника участвовать в демонстрациях. Они после митинга маршировали на площади, шли вслед за красноармейцами. Командуя детской дружиной, Абдурахман взял под козырек и шел впереди детдомовцев, не оглядываясь, стараясь не отставать от впереди идущих.
Не обошлось и без конфуза. Когда Абдурахман уже подходил к трибуне, на которой стояло окруженное начальство, раздался хохот, и многочисленная толпа участников начала хлопать в ладоши. Оказалось, Абдурахман шел настолько вперед от своей дружины, что не заметил, что он оторвался от нее на более 20 метров.
Пребывание в Гунибе, общение с красноармейцами помогло Абдурахману выучить азы русского языка и буквы алфавита.
В начале 1923 года Наркомпрос ДАССР командировал в Гуниб инспектора Саида Омарова для отбора переростков-детей в Буйнакский интернат горцев. Директор детдома, рекомендуя нескольких детей, в том числе и Абдурахмана, сказал: «Даниялов умеет говорить по-русски, знает алфавит». Тогда Саид Омаров пригласил его к доске и сказал: «Напиши свое имя». Тогда он написал: «абдурахман». Когда ему указали на ошибку, он, естественно, смутился, и директор покраснел. Весной 1928 года Абдурахман, Гаджиали Данияловы, братья Султановы, Патимат Мусаева еще несколько человек попрощались с Гунибом в сопровождении красноармейца на военном фургоне, выделенном Никитиным, приехали в г. Буйнакск, в интернат горцев, а Патимат Мусаеву определили в интернат горянок.
Абдурахман явился в интернат во всем: сапогах, шинели, гимнастерке, буденовке, подаренных ему красноармейцами в Гунибе.
Выправкой, дисциплиной, сознательностью Абдурахман и впрямь был похож на бойца, своего шефа. Если к этому добавить его общительность, доброту и справедливость, нетрудно понять, почему выбор выпал именно на Абдурахмана, за что ребята избрали своим командиром.
